Я - Мария Ботвинина, потомственный очкарик в третьем поколении гадаю на стеклах дорого. Из тех, что в первом классе ходили в огромных ужасных очках и сидели на первой парте. Лет в 15 внезапно поняла, что не представляю, как выглядит мое отражение в зеркале без очков. Без них я себя просто могла рассмотреть. А в очках красавицей себя не чувствовала. Это открытие меня так потрясло, что я отказывалась переводиться в новую школу до тех пор, пока мне не разрешат носить линзы. Родителям пришлось сдаться, хотя в то время такой способ коррекции зрения считался вредным.
С тех пор юношеский максимализм поутих. Я даже перестала стесняться выкладывать сэлфи в инстаграм. Но большую часть жизни я проводила в линзах, и мой главный страх был не как у всех (потерять айфон), а — забыть сменную пару, отправляясь в поездку.
Однако плох тот очкарик, который не мечтает о лазерной коррекции зрения.
Об операции я задумывалась часто. Всякий раз лезла в интернет и выныривала, запуганная до смерти — очень больно, очень дорого, и неясно, можно ли оперироваться, если близорукость перевалила за — 6 диоптрий. С врачами мне не везло — те, которых я встречала, ничего толкового про лазерные операции рассказать мне не могли.
Поэтому, получив приглашение от Глазной Клиники Доктора Шиловой, которая специализируется на лазерной коррекции и хирургии глаза, я даже ущипнуть себя забыла — сразу поскакала.
Доктор Шилова внушила мне доверие моментально. Знаете, как бывает — видишь человека и понимаешь, что перед тобой профессионал? Это потом я узнала, что Татьяна Юрьевна — практически Ломоносов среди российских офтальмологов: микрохирург, Д.м.н., член Европейского Общества Катарактальных и Рефракционных Хирургов (ESCRS), член Американской Академии Офтальмологии (AAO).
А сначала она показалась мне просто фанатом своего дела, настолько подробно, ярко и красочно рассказывала про лазерные операции.
И наконец-то у меня в голове все разложилось по полочкам.
КАКИЕ БЫВАЮТ ЛАЗЕРНЫЕ ОПЕРАЦИИ?
Начнем с того, что хорошее четкое зрение — это когда луч света, проходя через роговицу, фокусируется на сетчатке. Если луч фокусируется перед ней — близорукость, за ней — дальнозоркость.
Лазерная коррекция основывается на идее, что роговицу нужно истончить таким образом, чтобы луч света снова фокусировался на сетчатке. Чем хуже зрение — тем толще тот кусок ткани, который придется удалить. Поэтому толщина роговицы и ее состояние — главные показатели, по которым врач определяет, можно ли делать операцию.
Операции можно разделить на три типа — ФРК, LASIK и SMILE.
ФРК (фоторефракционная кератэктомия, разновидности – трансФРК, эпиЛАСИК, ЛАСЕК) — делают уже лет 30. Принцип прост: с роговицы удаляют верхний защитный слой (эпителий) и лазером снимают нужное количество ткани в основой части (строме). Минусов несколько. После операции эпителий заживает две недели, и это больно. К тому же, если удален большой кусок роговицы, верхний слой может зажить неправильно, и вы будете видеть мир как сквозь дымку. Поэтому при большой близорукости ФРК не делают. Еще долго можно мучиться от синдрома сухого глаза — как будто вам в лицо бросили горсть песка.
LASIK (Laser Assisted In Situ Keratomileusis) появился в 1990-х, и сейчас это самый распространенный способ. Существует в нескольких вариациях, но общий принцип один: чтобы не удалять эпителий полностью, на время операции его срезают, а затем возвращают на место. Проблема в том, что верхний слой этого самого эпителич по консистенции напоминает желе и самостоятельно форму держать не может. Поэтому его срезают вместе с более глубоким (и более плотным) слоем — стромой. Таким образом, заживление после операции происходит быстрее, но строма уменьшается, и толстую линзу в ней вырезать уже нельзя. То есть, если у вас тонкая роговица и очень плохое зрение — LASIK вам, скорее всего, не подойдет. К тому же, хоть крышку и затягивает эпителий, обратно она никогда не прирастет. и шанс есть шанс ее случайно сдвинуть. Это накладывает некоторые ограничения на вашу жизнь. Например, если занимаетесь боксом, — придется бросить.
SMILE (Small Incision Lenticule Extraction) — немецкая технология, придуманная немецким же профессором Вальтером Секундо. Лазер вырезает лоскут прямо в толще роговицы, безо всяких крышечек, а врач через микро-прокол достает его. Все. Заживление проходит максимально быстро: сравните надрез в 20 мм. (LASIK) и микро-прокол в 2 мм (SMILE). Если вы везунчик с тонкой роговицей и большим «минусом» — ликуйте.
Кстати, этот доктор Вальтер Секундо — учитель Шиловой. Он несколько раз в год приезжает к ней в клинику, ведет прием и оперирует.
ОБСЛЕДОВАНИЕ ПЕРЕД ЛАЗЕРНОЙ КОРРЕКЦИЕЙ
Чтобы выяснить, какой толщины у меня роговица, и насколько плохо я вижу, Татьяна Юрьевна отправила меня на обследование.
Его проводил офтальмолог Константин Жуков, приятный и внимательный доктор.
Если честно, совсем недавно — в январе — я уже проходила осмотр, и он показался мне достаточно обширным. Оказалось — показалось. В клинике доктора Шиловой осмотр в три раза длиннее. И утомительней.
Вся техника для обследования — на одно лицо: подставка под подбородок и небольшие отверстия, куда надо смотреть (и желательно не моргать). Каждый прибор исследует что-то свое и эффект предугадать сложно. Так, один плюнул мне в глаз очищенным воздухом. Я чуть не подпрыгнула.
Знакомьтесь, это пневмотанометр. Он измеряет давление в глазу.
Есть еще пара машин, которых я до этого не встречала.
Один — пентакам (Oculyzer Pentacam) — составляет точную карту роговицы, определяет ее толщину и сканирует на возможные заболевания. Результат выдает в виде распечаток, похожих на карты из учебника географии.
Второй — оптический когерентный томограф (OCT) Carl Zeiss — сканирует и выдает картинку сетчатки и роговицы глаза в высоком разрешении.
Некоторые клиники на этих приборах экономят и делают операции на свой страх и риск. Как — непонятно: характеристики роговицы наиважнейшая информация для врача.
Знакомый всем очкарикам тест «назови букву в таблице вооон там на стене» тоже был. А чтобы ты совсем не отчаялся, повторяя «не вижу», надевают специальные очки и меняют в них стекла.
А эта картинка — тест на бинокулярность, способность видеть обоими глазами одновременно. В очках с разноцветными стеклами я должна была увидеть все фигуры. Но у меня легкая степень косоглазия, и тест я завалила.
Ну вот, теперь вы знаете обо мне слишком много).
Единственный тест, который я сдала на «пятерку» — на слезопродукцию. Под нижние веки вставили бумажки и стали ждать, пока они намокнут. Не знаю, какая там норма, но слез оказалось достаточно. Все-таки врачи — те еще циники.
Когда я подумала, что посмотрела уже во все приборы и мы уже точно все измерили, мне закапали расширяющие зрачок капли. И снова проверили зрение по таблице. Оказывается, капли расслабляют мышцы глаза. Если они были перенапряжены, то на втором тесте зрение улучшается. Действительно — разница с первыми показаниями была целая единица! Наверное, поэтому капли продаются только по рецепту — я бы точно стала любителем «расслабить глаза». И других бы подсадила.
Кстати, действие капель длится 3-4 часа, и все это время смотреть на свет практически невозможно — примерно как в солнечный день на снежной вершине. Поэтому, чтобы вы не чувствовали себя вампиром, врачи рекомендуют брать на такое обследование солнцезащитные очки.
И, наконец, последнее исследование — осмотр глазного дна с помощью щелевой лампы. Пожалуй, самая неприятная процедура (даже после теста на слезы).
Проводится она максимально просто. В расширенный зрачок светят яркой лампой.
Прибор светит лучом в глаз, а врач при помощи специального стекла выясняет состояние сетчатки. Это должен уметь каждый окулист. Если вы приходите в клинику, а вам говорят, что для исследования глазного дна нет аппаратуры — не верьте. Дело тут в умении врачей. И, скорей всего, они там двоечники.
Результат можно посмотреть тут же, на большом экране.
На экране видны поврежденные участки сетчатки. Но только понимающим людям
Сетчатку мне смотрел сначала Константин Петрович, а потом — Татьяна Юрьевна. Вот тут мне стоило бы заволноваться. Выяснилось, что в моей сетчатке полно микро-разрывов — 3\4 всей периферии.
Микро-разрывы сетчатки — частая история для пациентов с большой близорукостью. У людей с нормальным зрением глаз имеет форму шара, и луч света фокусируется точно на сетчатке — это дает четкую и ясную картинку. При близорукости же глаз вытягивается вглубь черепа — получается, что и фокус луча сдвигается (хуже зрение), и сетчатка тянется и рвется. Однако и у людей с хорошим зрением сетчатка может быть поврежденной. Причины разные: серьезные нагрузки (например, роды или поднятие тяжестей), стресс, травмы головы.
РЕЗУЛЬТАТЫ ОБСЛЕДОВАНИЯ
Не зря я целый час бегала от аппарата к аппарату и плакала с бумажками в глазах. Выяснили мы массу всего интересного, но главное вот что:
- острота зрения -8, 25 и -8,5 диоптрий на правом и левом глазу;
- астигматизм -0,5 и -1 диоптрий на правом и левом глазу;
- толщина роговицы 501 мкм и 518 мкм на правом и левом глазу.
Близорукость у меня, конечно, гигантская, поэтому ФРК делать нельзя. Роговица настолько тонкая, что LASIK — тоже мимо (для него нужно более 550 мкм). С моим везением я этому раскладу даже не удивилась. Но Татьяна Юрьевна меня обрадовала: «С такими показателями можно делать SMILE».
Тут мне надо было заорать «ура!», но природная скромность, сами понимаете. Хотя признаюсь, это были одни из самых приятных слов в моей жизни.
Еще доктора очень волновали мои микро-разрывы сетчатки — их было реально много. При больших нагрузках они могут увеличится настолько, что сетчатка отслоится, фоторецепторные клетки (палочки и колбочки) в ней погибнут и зрение придется спасать на операционном столе.
Можно, конечно, жить и с дырками, но никаких гарантий, что они не разрастутся — нет. И если вдруг я надумаю рожать самостоятельно, то — увы, с такой сетчаткой точно нельзя. И с парашютом прыгнуть — тоже фиг вам.
Повреждения похожи на стрелку на капроновых колготках — убрать совсем нельзя, но можно обработать края, чтобы она не ползла дальше. Единственный способ лечения микро-разрывов — процедура лазерной коагуляции, на которую Татьяна Юрьевна меня и отправила.
ЛАЗЕРНАЯ КОАГУЛЯЦИЯ СЕТЧАТКИ ГЛАЗА
Сетчатка – это внутренняя оболочка глаза, состоящая из нервных клеток, тех самых палочек и колбочек, который отвечают за цвето- и световосприятие.
Принцип операции такой: в глаз светит лазер и под его воздействием ткань сетчатки сворачивается (коагулируется). Врач направляет луч так, чтобы очертить разрыв по контуру. Таким образом, лазер одновременно спаивает сетчатку с оболочкой глаза и фиксирует разрыв, чтобы он не увеличивался.
Прибор светит двумя лучами: красным, чтобы прицеливаться, и зеленым (сам лазер) — для коагуляции. Чтобы направлять лазер на нужные участки сетчатки, в глаз вставляют толстую линзу, похожую на половинку театрального бинокля. Называется линза Гольдмана.
Большинство изобретений окулисты называют в честь авторов. Это - линза Гольдмана.
Врач, проводящий коагуляцию, должен быть снайпером и бить точно в цель. Моим снайпером оказался все тот же Константин Петрович.
Перед операцией мне закапали капли, чтобы снизить чувствительность. Я ждала, что глаза замерзнут, как при любой анастезии, но не ощутила вообще ничего. Когда вставляли линзу — тоже.
Процедура проходит так. Сначала в глаз светят ужасно ярким неприятным светом, а затем короткими зелеными вспышками. На каждой вспышке лазер попискивает, и возникает ощущение, что врач играет то ли в тетрис, то в змейку. При этом одной рукой держит в моем глазу линзу, другой — управляет лазером.
Аппарат для коагуляции похож на все остальные аппараты для обследования: подставка под подбородок и какие-то штуки напротив глаз.
После первой вспышки я подумала, что совсем это не больно и не так уж и неприятно. Время от времени мне отдавало куда-то в лоб или затылок. Ощущения — специфические. Знаете, как бывает, когда сверлят зуб под анестезией и подбираются к нерву? Не больно, но по позвонкам скользит такое неприятное «бррр». И чем дальше, тем утомительнее терпеть эти вспышки. К концу процедуры на первом глазу я уже порядком скисла и попросила перекур.
Чтобы отвлечься, я сосредоточилась на том, что вижу вторым не-оперируемым глазом. Особо вращать им было нельзя (потянет за собой второй глаз), но, тем не менее, я выяснила, что болты у аппарата — серые, лазерный прицел — действительно красный, а доктор мой — женат.
Вся процедура заняла примерно полчаса с учетом небольшого перерыва. Несколько секунд после лазера мир видится сначала в фиолетовых, а затем в розовых тонах — просто мечта! Но увы, этот эффект через минуту прошел.
Затем меня проводили в комнату отдыха и велели посидеть минут 15 с закрытыми глазами. Веки и голова были тяжелыми, как если бы я всю ночь смотрела сериалы писала пост. В целом же состояние было вполне себе бодрое.
Полностью я пришла в себя часа через три-четыре, когда зрачки наконец сузились. Следующие пару дней глаза были немного уставшими, раза три что-то кольнуло в глазу и где-то в затылке. После операции мне было можно сразу все: хоть марафон беги, хоть на Эверест лезь — теперь моя сетчатка ого-го-го!
Пока отдыхала, размышляла, что коагуляцию мне проводили 4 мая — аккурат в день «Звездных Войн», и я невольно вспомнила шутку, что у плохих джедаев меч светится красным, а у хороших — зеленым. Мысли эти оказались близки к правде: лазеры предыдущего поколения были красного цвета — после них ткань рубцевалась долго, поэтому процедура была более болезненной, а после пациент должен был придерживаться диеты (не носить тяжести, не работать за компьютером и тд). Лазеры же следующего поколения — зеленые. (Конкретно этот — французской марки Quantel Medical.)
Напоследок доктор велела все время до операции ходить в очках, а не в линзах, потому что из-за постоянного ношения линз роговица могла отечь и поменять толщину. Недели отдыха как раз хватит, чтобы отек сошел. Поэтому дату операции назначили через 7 дней.
Как проходит операция лазерной коррекции зрения SMILE? Что при этом чувствует пациент? И, главное, как он потом видит мир?
Как велела доктор Шилова, всю неделю перед операцией я не носила контактные линзы, только очки. Это было нужно, чтобы сошел отек роговицы, который возникает из-за постоянного ношения линз.
Я боялась, что отек спадет настолько, что моя роговица станет тоньше паутинки, и — прощай операция. Ведь вся суть коррекции — в том, чтобы вырезать линзу прямо в роговице. Для этого она должна быть толстенькой, как собачка-корги. А моя и так не отличалась упитанностью.
Поэтому, придя в клинику, я с порога заявила, что надо немедленно бежать измерять роговицу иначе конец. И страшно обрадовалась, что она не подвела. Да, ее толщина немного изменилась, но не настолько, чтобы сорвать наши планы.
На мое легкое косоглазие еще раз глянули...
Перед операцией мне снова проверили зрение, и снова очень дотошно. Последовательно вставляли в очки кучу стеклышек — наверное, штук 20, не меньше. Одни стеклышки затуманивали картинку, другие, наоборот, наводили резкость. От этого калейдоскопа я даже подустала.
Потом на меня надели халат и шапочку и отправили в предоперационную. Мне было страшно. Нет, не так: мне было дико страшно. Симфоническая музыка из динамика добавляла моменту торжественности, но успокаивала так себе. С другой стороны, если б включили, скажем, Carmina Burana, которая и в обычных условиях нагоняет на меня страх, я бы сразу шлепнулась в обморок.
Татьяна Юрьевна вводит мои данные в компьютер лазера
Пока я раздумывала, стоит ли падать и если да, то куда именно, меня позвали в операционную. Я намеревалась получше рассмотреть лазерный аппарат: его внешний вид придумывали те же ребята, которые делают дизайн «мерседесов», и, по моим предположениям, они должен быть космически-прекрасен, как инопланетное изобретение или творение Филиппа нашего Старка.
Но увидеть ничего не успела: очки остались в предоперационной, а медсестра быстренько уложила меня на стол, закапала анестезирующие капли, и сунула в руку резиновый мячик.
Мячик был тематический — в виде глазного яблока, и у него была высокая, я бы сказала, психотерапевтическая миссия: чтобы мне было что судорожно сжимать, если ужас окончательно накроет меня с головой.
В это время к лазеру прикрутили сменный прозрачный конус с длинной трубкой. Конус должен был прижимать мой глаз и держать его в неподвижности. Но я о его назначении узнала только после операции, когда мне его отдали в качестве сувенира.
Потом ресницы на правом глазу заклеили прозрачным пластырем, а в сам глаз вставили пружину-расширитель. («Пружинку» — как ласково выразилась Татьяна Юрьевна.)
Левый глаз же пока заклеили салфеткой чтоб не мешался.
Чтобы убедиться, что анастезия подействовала и заодно протереть поверхность глаза, в него накапали водой из шприца и провели лопаточкой. Звучит, наверное, так себе, но я правда ничего не чувствовала.
Из шприца просто льют воду, чтобы протереть глаз. Ничего не колют!
И тут начался натуральный сюр.
Все предметы вокруг меня как-то странно задвигались. Стол плавно подъехал под лазерную установку. Из лазерной установки выдвинулся конус. Этот конус прижался прямо к моему глазу. А лазер вдруг заговорил.
Да-да, женский электронный голос сказал что-то по-английски.
Что именно, я не разобрала, но, подозреваю, что-то вроде гагаринского «Поехали!»
И я опять струсила невероятно: какая-то гигантская штуковина сейчас будет резать мой глаз! А их у меня всего два, пусть и дефектных.
Сердце стало размером с кролика, который собирается выпрыгнуть из грудной клетки и тщетно ищет выход. Smile2--22
Тут-то мне и пригодился резиновый мячик. Хорошо, что он был под рукой.
Правда, меня еще здорово успокаивал голос Татьяны Юрьевны. Она постоянно комментировала происходящее, объясняла, что это, зачем, для чего и что будет в следующий момент. А главное, говорила, что я все делаю правильно, что глаз у меня большой и красивый, и все идет замечательно.
Еще меня волновало, что будет, если я вдруг пошевелюсь. Лазер отрежет что-нибудь не то и не там? Татьяна Юрьевна мне потом объяснила, что это невозможно. Во-первых, моя голова была надежно зафиксирована подголовником. Во-вторых, тот самый прозрачный конус — работает как пневмозахват и фиксирует еще и глаз. А если, несмотря на все это, вам все-таки удастся шевельнуться, лазер немедленно остановится и запомнит место остановки. И доктор потом сможет продолжить операцию.
Рука врача тоже не может случайно дрогнуть не вовремя. Его локоть лежит на специальном упоре, а запястье упирается в лоб пациента.
В какой-то момент Татьяна Юрьевна велела мне смотреть на огонек прямо перед собой. Огонек был маленький и зеленый, сначала — яркий и четкий, потом начал постепенно блекнуть, и в итоге исчез. Я снова перепугалась — как смотреть, если ничего не видишь?!
Оказалось, огонек поблек потому, что лазер вырезал в моем глазу, в толще роговицы линзу (лентикулу) и сделал надрез в 2мм. И, как мне рассказали позже, заняло это ровно 26 секунд. Кто б мог подумать, что за 26 секунд в твоей жизни могут произойти такие кардинальные изменения?! А вот ведь.
Линза вырезана внутри роговицы
Сюр, тем временем, продолжался. Мой стол выдвинулся из-под установки и подъехал к доктору. Правый глаз не видел ничего — только свет, который был в комнате. «Все по плану, так и должно быть» — сказала Татьяна Юрьевна.
И тут до меня дошло: лазер сделал половину дела — вырезал лентикулу. А доставать ее из моего глаза будет доктор. Сейчас. Вручную. ААА!
Достать лентикулу не так просто. Хоть она уже и вырезана, но внутри держится на микро-спайках. Поэтому, чтобы окончательно отделить ее, врач просовывает через разрез в роговице тупой шпатель...
Оказывается, глаз еще держат пинцетом-защипом, но я не видела и не чувствовала этого. Был уверена, что сама его героически держала силой мысли. ..и проводит им над лентикулой и под ней:
Шпатель отделяет лентикулу
Затем цепляет ее пинцетом — и вынимает.
Видите пленочку, зажатую пинцетом?
Время стало тягучим, как пережеванная жвачка: я видела (чувствовала? понимала?), как шпатель скользит внутри моего глаза, и думала: ну когда? когда же уже достанут линзу?! Мне казалось, это длилось вечность. На самом деле — меньше минуты.
Момент извлечения лентикулы я запомнила точно. Оказалось, выражение «с глаз спадает пелена» — не поэтическая метафора, а самая что ни на есть реальность. Как будто убрали что-то, мешающее видеть — и картинка вернулась.
Но увы, оценить, насколько она резкая, я не успела.
Мой правый глаз промыли, протерли, заклеили салфеткой, — и приступили к левому.
С ним все прошло по тому же сценарию.
Если вы достаточно смелые, можете даже посмотреть небольшое видео процесса.
Все.
Стол отъехал от лазера. Я села на кушетке, голова кружилась, картинка перед глазами была мутной, но стоило моргнуть — на несколько секунд вдруг становилась ясной. И непривычно четкой.
Вот она я - вполне живая
Вся операция заняла минут 15. А потом мы сфотографировались с Татьяной Юрьевной...
Даже не верится — операция закончилась минуту назад!
...и меня отвели обратно в предоперационную. Глаза слезились. В них что-то покалывало, пощипывало и порезывало, как будто попал песок. Впрочем, это было вполне терпимо. Например, восковая эпиляция реально больнее.
Через несколько минут мутность исчезла, а неприятные ощущения снизились до уровня «шампунь попал в глаза». Правда, слезы продолжали застилать глаза плотным слоем.
И мне сказали, что я могу ехать домой!
Доктор велела мне надеть солнечные очки и до вечера их не снимать. Так я и поехала — сначала на метро, а потом на электричке, под майским снежком (в тот день он как раз шел) и в темных очках. Добралась, кстати, вполне комфортно.
С собой мне выдали носовые платки, памятный значок, мячик-глаз, конус и капли для глаз (увлажняющие и обеззараживающие).
Говорят, некоторые пациенты уже через 1,5 часа после операции возвращались на рабочее место. Но это был не мой вариант — глаза слезились еще часов 5, и работать я была не в состоянии. В итоге решила, что лучше лечь спать. Так и сделала:)
У всех, кто прошел лазерную коррекцию, есть своя история «Как я начал видеть». Кто-то разглядывает иголки на елке, кто-то — лепнину на домах.
У меня теперь тоже такая есть.
Следующим утром я проснулась в четыре утра. Ничего не болело, только изредка возникало ощущение, что в глаз попала соринка. За окном светило солнце и лежал снег (май же на дворе!)). И тут я увидела, как вдалеке из-за сосны показался здоровый серебристый самолет. Он плыл низко и медленно, был удивительно четким. И я рассматривала его.
А еще на следующее утро мне пришлось снова подъехать в больницу — на контрольный осмотр. Под руководством доктора Константина Петровича Жукова (который проводил мне диагностику в самый первый мой визит) я посмотрела в таблицу ШБ (все видно!) и в аппарат с картинкой воздушного шара (рефрактометр). Как и в прошлый раз, аппарат напечатал бумажку, похожую на кассовый чек, только цифры на этом чеке были нереальными: 00, взамен моих -8,5 и -8, 25!
И тут я испытала то самое чувство, когда выиграл 3 миллиона долларов и никак в это не поверишь:)
Воспоминания об операции стерлись через неделю (какое счастье, что я все записала по горячим следам!). Сейчас помню только, что было страшно. Инструменты в глазах, зеленые огоньки и все прочее мозг вычеркнул как источники стресса. Мой мозг вообще теперь очень занят: офигевает от четкости получаемой картинки. Врачи обещали, что привыкать к новому зрению он будет примерно месяц.
Сейчас, спустя 25 дней после операции, я вижу мир как сквозь выдвинутый на максимум инста-фильтр «резкость». Особенно при ярком солнечном свете. Никак не привыкну, что могу читать мелкие надписи, не тыкаясь в них носом. По-другому смотрю на деревья (вау, какие красивые листья!), дома (кирпичики такие фактурные!) и цветы (я вижу стебельки одуванчиков из вагона электрички!).
Наконец-то!
Доктор: ТАТЬЯНА ШИЛОВА
Источник: http://www.beautyinsider.ru/2017/05/19/lazernaya-koagylyacia-setchatki-v-klinike-shilovoi/
